Государство говорит о важности научных работ, а на деле наоборот - селекционер Уссурийска

Государственный закон о племенном животноводстве полностью оторван от гражданского кодекса в части селекционных достижений. Люди, занимающиеся наукой в сельскохозяйственной отрасли, вынуждены искать другие пути заработка. О трудностях, с которыми приходится сталкиваться селекционерам.

— Владимир Геннадьевич, с чего началась ваша селекционная работа?

— Будучи студентом института, занялся научной работой в области селекции, это была моя мечта еще с детства. Заинтересовался селекцией облепихи. Но т. к. облепиха — не «наша» культура, научному институту важнее селекция зерновых, но не садоводческих культур, мои разработки по-большому счету никого не интересовали. Жизнь ввела коррективы, и я занялся селекцией гречихи. Одновременно закладывались опыты по селекции кукурузы и сои. В результате были сделаны выводы, практически изобретения. Как у нас происходит: один изобретает, остальные «подписываются» под научными изобретениями. На почве этого возникли конфликты, и я уволился из института. Захотелось самостоятельности. Перешел в научно-исследовательский центр Приморского Государственного сельскохозяйственного института в хозрасчетную лабораторию. Это был 1992 год. Год, когда начался развал сельского хозяйства.

Два года с женой пытались сохранять созданный селекционный материал, и когда в 1994 году наконец-то осознали, что наука, и тем боле селекция растений, никому не нужна, поменяли сферу деятельности.

В 2005 году взяли участок земли в селе. Завели хозяйство. Конкретно стоял вопрос о том, что хотим завести кроликов. Тогда и столкнулись с проблемой — взять хорошее маточное поголовье негде. Остановились на том, что нашли — часть кроликов купили в Уссурийске, часть в Артеме.

— Вы решили разводить кроликов для себя, а создали новые породы?

— Мы люди не такие, что посредственность нас устроит, хотелось лучше. Начали вести селекционную работу посредством своего изобретения. Т. е. научные разработки по селекции растений мы начали использовать для селекции животных. Это позволило очень быстро получить кроликов с характеристиками, которые нас интересовали. В частности: увеличение живой массы кроликов в возрасте 4 месяцев.

— У вас есть патент на созданную новую породу?

— После того, как были получены конкретные результаты, что это новая порода, подали заявку в государственную комиссию по селекционным достижениям.

— А часто ли селекционеры России выводят новые породы?

— По моим последним данным, лишь в 50-е годы прошлого века была зарегистрирована в СССР новая порода, после этого они не регистрировались. Наша порода «Чайка» — первая, которая зарегистрирована в этом веке.

— Как вы думаете, с чем это связано? Селекционерам не интересно работать или они не хотят заявлять о своих достижениях?

— Для того, чтобы создать новую породу — нужно соблюсти множество требований. Я знаю, что есть селекционер, который занимается кроликами, но о нем ничего сейчас не слышно.

Одновременно с заявкой на патент была подана заявка на использование новой породы. Заявку на патент получили, государство признало новую породу, а заявка на использование породы до сих пор не рассмотрена.

— Видимо бюрократические проволочки мешают селекционерам?

— Видимо, да. Я, пытаясь доказать, что создал селекционное достижение, должен платить деньги за поддержание патента, — госпошлина каждый год. Как селекционеру мое изобретение ничего не дает. Поэтому новые породы, которые я создал после «Чайки», не регистрирую, не видя в этом экономического смысла. Нет стремления кому-то что-то доказывать.

Я, получив патент, продаю как обычных кроликов. Закон, созданный государством о племенном животноводстве, полностью оторван от гражданского кодекса в части селекционных достижений. Они юридически не состыкованы. Самое главное — они недееспособны, это мертвые нормы и правила. Я являюсь производителем оригинальных животных породы «Чайка», но лишен правом называться племенным хозяйством.

Иду по простому пути: показываю другим людям своих животных. И есть конкретные люди, которые приезжают, смотрят, приобретают. Сейчас кролики на Сахалине, в Камчатской области, в Читинском крае, Приморском крае, Хабаровском крае, Амурской области, ЕАО.

Много звонков из центральной части России, но все упирается в доставку. Проблемы с ветеринарной службой. Потому что ветеринарно-сопроводительные документы составляют государственный ветеринарный надзор и должны выдаваться бесплатно, а с меня требуют деньги. Незаконные поборы платить не собираюсь.

Иногда доходит до того, что хочется все уничтожить и встать на биржу по трудоустройству. Государство считает, что получаю доходы, не спрашивая, сколько я несу затрат. Например, комплект полов нужно менять каждые три года, а они стоят 8 тысяч рублей, а у меня 40 клеток. Не считая текущий ремонт каждый день. Плюс корма бешеных денег стоят.

— Сельское хозяйство государством поддерживается. Есть различные программы помощи малому и среднему бизнесу, вы в них участвуете?

— Да, есть государственная программа и краевая программа поддержки малого предпринимательства, где на развитие бизнеса выделяют 200 тысяч рублей. Для начала нужно выиграть конкурс. А когда выиграл, нужно осознать, что надел ярмо на три года: умирай, а хозяйством занимайся. Иначе все 200 тысяч должен вернуть. Основное из условий: обязательное соблюдение договора в части производства продукции. И попробуй не выполнить.

Хотя по большому счету, я нужен государству и такие как я. Помимо кроликов я занялся селекцией индюков, гусей, уток. Мясом курицы рынок перенасыщен. Несмотря на то, что мясо индейки является диетическим, этой птицей в Приморском крае никто не занимается. Его завозят. Я создал свои разработки: птица хорошо себя чувствует в условиях Приморского края. Гусь дает тушку в пять месяцев 4−5 килограммов, индюки в пять месяцев — 5−6 килограммов. Самое главное: на наших кормах, хорошая выживаемость, сохранность, яйцо хорошее в целях инкубации. Из 10 яиц 8−9 цыплят.

Администрация Уссурийска старается некрасивую государственную программу превратить во взаимовыгодную помощь, чтобы человек мог создать личное хозяйство и нормально функционировать. Оказывает дальнейшее сопровождение, не бросает. Это важно. Государство кидает кость, чтобы на бирже не было тунеядцев. Лично мне наша администрация помогла, и по краевой программе я получил соответствующую компенсацию.

— Вы видите перспективы развития сельского хозяйства в Приморье?

— Чтобы поднять сельское хозяйство, в него нужны вложения. У крестьянина денег нет. Кредиты — не выход из положения. 12% - сумасшедшая ставка. Сельское хозяйство не дает такой рентабельности. Мне, как селекционеру, вообще нельзя брать кредит: вдруг не получится что-то создать. Наука в кредит не делается. Пока мне это интересно — я буду этим заниматься. И пока есть сторонний заработок.

Автор фото: Владимир Курбатов